Дорогие друзья! 

Нам, людям, родившимся на Кавказе, надо прежде всего самим снова найти дорогу друг к другу. Все время замечаешь, что о нас говорят вдали от нас, и говорят какие-то третьи лица. В одном городе живя, скажем, во Владикавказе, - что происходит между осетинами и ингушами, мы слы­шим отсюда, из Москвы, и из уст далеко не всегда доброжелательных к нам людей. 

Мы находимся на одной горе, имя которой Кавказ, имеем южный и восточный склоны. Одни реки текут к Черному морю, другие реки - к Северному, Каспийскому морю. Но все-таки мы живем на одной горе! 

И народная наша мудрость говорит о том, что хороший сосед всегда ближе дальнего родственника. Это имеет место быть. 

Даже когда говорят о нас наши же, я не всегда могу согласиться со сло­вами наших представителей власти, которые говорят как бы от имени на­шего народа о том, что именно мы хотим, потому что мне думается, они страшно далеки от собственного народа. Приведу несколько примеров, чтобы доказать это. 

Конечно, культура: музыка, литература - не может сразу остановить войны, столкновения, но все-таки культура всегда может посеять добрые семена в душах людей. И знание собственного народа из глубины, лю­бовь к нему не ради себя, а ради этого народа, спасли бы наши народы от тех кровопролитий, которые были, есть и, боюсь, будут. 

В Махачкале, на площади, говорят, собрались все народы Дагестана. Я звоню в Махачкалу зам. председателя Совмина Гамзатовой Х.М. Она го­ворит: «Вы случайно меня, Ширвани Рамазанович, застали в кабинете, у нас кошмар на площади, что творится: собрались все, между ними сейчас война начнется». Я говорю: «Хапизад Магомедовна, никакой войны не будет, потому что в песнях народов Дагестана нет вражды». Она пришла, сказала правителям нашим, как Чалаев сказал. Все посмеялись над Чапа­евым: а очень он много понимает?! 

Чалаев, может быть, многого и не понимает, но я имею в виду не толь­ко конкретно себя. Я исходил все тропинки нашего народа, я слушал его песни и могу сказать, что знаю эти песни. И когда я знаю песни, творче­ство другого народа, я убивать этих людей все-таки не пойду. Как бы мы ни говорили: да, мы сражались с Германией, и все-таки, кто знал Гете, Шиллера, Бетховена, наши солдаты, офицеры по-другому относились к немецкому народу. 

Сегодня пришло трудное время для Грузии и если любой, кто туда идет, знает, что у них был Шота Руставели, Важа Пшавела (а здесь наш друг Гия Канчели), есть Бидзина Квернадзе, был Тенгиз Абуладзе, рука этого че­ловека не поднимется на Грузию. 

Творчество: музыка, литература, поэзия - нам оставило гигантское наследие. Если бы мы вчитывались, вслушивались в это, нам всегда было бы легко решать самые тяжелые вопросы. 

Поэтому все-таки максимально активное участие в актах культуры во имя мира мы должны принимать, потому что как бы скептически к этому многие не относились, культура войну может остановить. 

В первую чеченскую войну, скажем, между первой и второй, в селении Новолак (соседи наши там - чеченцы) мы столкнулись кинжалами, стол­кнулись жесткими, обидными словами, столкнулись наши горячие голо­вы. Говорили умные - не помогало, говорили сильные - не помогало, говорили юные - не помогало. Среди нас находится, - сказал один мой знакомый, - композитор Ширвани Чалаев, давайте попросим и его тоже что-то сказать. Мне говорить было нечего. Меня охватило какое-то чув­ство бесконечной грусти, и я, неожиданно для самого себя, вместо слов, запел. (Поет) 

В этот день крови не было в этом месте. Так оно могло быть и в других местах. Я не пел лакскую песню, хотя я лакец, я пел аварскую песню. Вот здесь Хаджимурад Омаров, депутат Госдумы России, подтвердит, это я пел песню его народа. 

В песнях наших народов сконцентрировано то самое великое, чем мы, сегодня гордимся, за счет чего мы сегодня живем. И возвращение к ним и есть наше спасение. Мы должны встречаться, мы должны петь друг другу, говорить друг с другом. Любой человек, в том числе и генералы, идущие в Чечню, если бы сказали своим солдатам: мы хотим вам рассказать исто­рию этого народа, - показали бы песни моего замечательного друга Аднана Шахбулатова, композитора, который лежал (после аварии) 19 лет без движения в своей квартире и знал всю мировую литературу, музыку, ко­торую играл дирижер Батхен в Ленинграде, играли в Москве замечатель­ные московские музыканты. Если бы они знали, что у чеченцев есть по­этесса Раиса Ахматова, танцор Махмуд Эсамбаев и другие замечательные люди, мы бы того, что там сегодня имеем, не имели бы. 

Это же относится и к другим народам, относится и к нам, когда мы го­ворим о России. Мы, старшее поколение, прекрасно знали и знаем, что происходит в культуре России, знаем стихи российских, русских поэтов. Для нас они стали родными. Никто меня не убедит, что Лермонтов относится только к русской культуре. «Мелколесье, степь и дали. Свет луны во все концы...». Есенин - мой поэт, Блок - мой поэт. Пушкин, Толстой... Толстой увидел в нас так много, что мы сами не видим в себе. Он поднял нас вместе с собою очень высоко. 

Вспомним два простых случая. Толстой пишет, что Хаджи-Мурат це­лых три дня скакал голодный, и хотя ему очень хотелось есть, он лишь взял маленький кусочек хлеба, сыра, а все остальное отодвинул. У Хаджи Мурата была привычка не только не перебивать другого, а подождать, не добавит ли собеседник еще что-то. 

В этой связи я хотел бы сказать еще два слова: жизнь сегодня идет все-таки замечательная. Здесь сидит наш депутат Омаров Гаджимурад. Прак­тически он уже на свои деньги открыл киностудию в Дагестане. И сегод­ня идет работа над постановкой кинокартины по повести Льва Толстого «Хаджи-Мурат». Если этот фильм будет поставлен (дай Бог здоровья Гаджимураду и тем, кто этим занимается), многие горячие вопросы, которые сегодня стоят перед Кавказом и Россией, были бы решены. 

Давайте честно: мы ведь боимся сегодня говорить о «Хаджи-Мурате». Если бы все болячки, о которых так яростно там говорит Лев Николаевич (в том числе и о сожженном ауле и о том, что там происходило) мы бы все облегченно вздохнули, освободившись от этой страшной занозы. Правда тяжка, но она хорошо лечит. 

Мне не хочется далее обострять. Повесть эту вы все читали. 

И еще об одном я хочу сказать, чтобы вы в России знали: когда после Гражданской войны наших стариков (которых я сам иногда ныне не по­нимаю) спросили, куда же нам все-таки идти? - они завещали и сказали: надо идти к великому северному соседу, потому что на его большой груди всем народам есть место и даже если будут бить кнутом, не весь кнут нам достанется. И этот вопрос давно решен. Мы говорим на русском языке, мы мыслим на этом языке, мы вышли в люди через этот язык, мы даже грамотнее самих русских иногда говорим. Мы никогда не говорим «об­легчить», мы никогда не говорим «возбуждем уголовное дело», мы гово­рим грамотно, чтя, уважая, любя этот народ, культуру его, и всегда знаем, что на его могучих плечах мы выйдем на простор, увидим больше, чем мы можем увидеть со своей родины. Мы никогда этого не забываем! 

И еще одно. Мы тоже Россия, мы являемся буфером между мраком и светом, и мы носим одновременно оскорбительное для нас понятие «лиц кавказской национальности». И многие эти «лица» составляют сегодня гордость Российской и мировой культуры. Пора бы это усвоить, господа хорошие! 

Я глубоко уверен в том, что все-таки культура при решении всех воп­росов имеет фантастически большое значение. Тот, кто много знает о себе, о других народах, песни своего народа, музыку другого народа, жизнь на­рода, имена сыновей и дочерей другого народа, всегда относится терпе­ливо, благосклонно, с уважением, с любовью к этому народу. И если даже тебя судьба заставит идти по разным причинам на этот народ, ты, прежде чем совершить поступок, за который потом тебе будет стыдно, немного подумаешь. 

 Спасибо.