Дом, разделившийся сам в себе, устоять не может. В последнее время эту евангельскую максиму приходится вспоминать все чаще — в спорах с друзьями, при чтении российских газет и цветных журналов, переключаясь с одного телеканала на дру­гой, К бесчисленным поводам для размежевания прибавился новый: проблема отношения к Европе и Америке. Одни (их большинство) все враждебнее отзываются о «западных идио­тах», ничего не смыслящих в России, назойливо лезущих не в свое дело; другие (их поменьше) продолжают тянуть однооб­разную перестроечную мелодию; американцы умные, амери­канцы нас научат, с «этой» страной по-другому и нельзя...

Что тут сказать? Вот уже больше года первое чувство, какое вспыхивает при разговоре с европейцем или американцем, — глухое раздражение. Ваших доводов не слушают, вас припи­рают к стенке, глаза горят комсомольским блеском, щеки на­ливаются алкоголическим румянцем: подумаешь, косовары убили двадцать сербов! сербы первые начали! НАТО не воева­ла с мирным населением, а вы в Чечне воюете! не смейте на­зывать их бандитами! они борются за свободу от вашей импе­рии! да, косовская авиабаза станет теперь американской, но не ради нее они воевали! ваш Ельцин сам взрывал дома!

Европейские газеты и теленовости удручают еще сильнее. На первой полосе чеченолюбивой «Монд» вполне может кра­соваться шапка: «Шамиль Басаев: Россия хочет оставить Чеч­ню без чеченцев», а под нею — беседа со славным головоре­зом. Новости на канале 20Р благородные немецкие солдаты бережно выводят восточную тиморку из покосившейся избуш­ки, Оскар Лафонтен критикует канцлера Шредера, русские вампиры качают деньги из старушки Европы и бомбят безза­щитных младенцев... Вечерний обзор событий ТР-1: одинокий президент России в окружении цивилизованного консилиума мировых лидеров, жалостливо покачивающих головами, со­чувственно поцокивающих языками.

Сами собою вспоминаются горькие пушкинские строки:

«Такие смутные мне мысли все наводит, / Что злое на меня уны­ние находит/ Хоть плюнуть да бежать». Но в том и фокус, что бежать нам некуда: позади не Москва — позади болотно мер­цающий Восток с его страшноватой мощью, отрицательной энергией, отсутствием демократических традиций и несимпа­тией к индивидуальной человеческой свободе. А впереди — только общеевропейское единство, уходящее корнями в поч­ву великой христианской истории и в конечном счете основан­ное на ценностях иудеохристианской культуры.

Да, в Европе и Америке конца 1990-х правит бал новое по­коление политиков, «читателей газет, глотателей пустот»; вос­питанные на левой мечте о преодолении истории с ее нераз­решимыми противоречиями, с ее кровью и бесконечной подвижностью, они соединяют вполне цинический расчет гео­политиков (военные базы, зоны влияния) с романтической уверенностью в том, что можно переобустроить мир по свое­му постмодернистскому разумению: «нарисуем — будем жить». Да, мировое общественное мнение, по нашему глубокому убеждению, оказалось не на высоте. Да, отвратительны учительские интонации сытой евробюрократии, подкреплен­ные благоглупостями российских диссидентов, иные из кото­рых окончательно утратили влияние на российскую публику и переместились в Страсбург. Но если мы не сумеем отделить естественное чувство обиды на современную Европу и Аме­рику, на своих европейских и американских коллег — от проти­воестественного чувства европофобии и антиамериканизма, если не проведем черту между несогласием и ненавистью, ес­ли (выбрав себе соответствующую власть) позволим нашему государственному кораблю развернуть курс с демократическо­го Запада на авторитарный Восток, — мы совершим непопра­вимую ошибку В конце концов общественное мнение — дама капризная, а вслед за послевоенным поколением левых по­литиков в Европе и Америке с необходимостью придет другая генерация, и скорее всего умеренно-консераативного толка.

В прошлом столетии гениальный русский мыслитель и болез­ненно-экстатический мистик Владимир Сергеевич Соловьев написал стихотворение, в котором резко, на грани эмоцио­нального срыва, спрашивал родную страну: «Каким ты хочешь быть Востоком: Востоком Ксеркса иль Христа?»

Кажется, снова пришло время ответить на этот жесткий и прямой вопрос.